— Зато полезно. — Они собирались отойти подальше, когда Сарин заметила подошедшего к королю курьера. Она жестом остановила джиндосца, показывая, что хочет задержаться в пределах слышимости.

Посланник что-то зашептал на ухо Йадону, и тот раздраженно воскликнул:

— Что?!

Курьер снова придвинулся к уху, но его величество отпихнул его.

— Говори нормально, парень. Терпеть не могу перешептываний.

— Как раз на этой неделе, ваше величество, — пояснил посланец.

Сарин придвинулась ближе.

— Как странно, — донесся до нее голос с легким акцентом. Хратен стоял неподалеку и, хотя смотрел в другую сторону, его слова достигли короля, как будто он обращался непосредственно к нему. — Даже не думал, что король будет обсуждать важные дела там, где его могут услышать скорбные умом. Обычно они так пугаются из-за событий вне их разумения, что не стоит их расстраивать.

Большинство окружающих не подали знака, что услышали замечание джьерна. Но Йадон глянул на Сарин, ухватил за плечо курьера и стремительно вышел из комнаты, оставив позади огорошенную Эшен. Сарин наблюдала за его выходом и встретилась глазами с Хратеном, он с улыбкой повернулся к собеседникам.

— Поверить не могу! — кипела принцесса. — Он нарочно подал королю эту идею!

Шуден кивнул.

— Часто обман оборачивается против нас, миледи.

— Джьерн не дурак, — согласился Ройэл. — Повернуть чье-то притворство против него самого — здесь видна рука мастера.

— Я всегда считал, что, независимо от обстоятельств, лучше оставаться самим собой, — сказал молодой барон. — Чем больше мы примеряем масок, тем больше в них путаемся.

Герцог с легкой улыбкой кивнул.

— Верно. Скучно, но верно.

Сарин слушала краем уха. Она была уверена, что успешно провела короля, но ей даже в голову не пришло, что личина будет иметь свои недостатки.

— Моя маска мне надоела, — призналась принцесса. Она повернулась к Шудену. — Но боюсь, что от нее уже не избавиться, по крайней мере при короле. Если честно, я сомневаюсь, что он станет относиться ко мне по-другому, как бы я себя ни вела.

— Скорее всего, вы правы. Король предвзято относится к женщинам.

Йадон вернулся через несколько минут, с мрачным лицом и испорченным настроением. Посланник со вздохом облегчения откланялся и покинул комнату, разминувшись в дверях с герцогом Телри. Тот был пышно разодет в красный с золотом наряд, а его пальцы увешаны перстнями. Сарин не спускала с него глаз, но он ничем не выдал знакомства с Хратеном, даже не поздоровался с тем, хотя, как примерный хозяин дома, обошел остальных гостей. Казалось, он упорно делает вид, что не знаком с джьерном.

— Вы правы, лорд Ройэл, — произнесла принцесса.

— Хм? — оторвался от разговора с Шуденом пожилой придворный.

— Герцог Телри. Что-то происходит между ним и Хратеном.

— Телри любит мутить воду. Мне никак не удается вычислить его мотивы. Временами мне кажется, что его интересуют только деньги. А временами…

Ройэл замолк, так как герцог, заметив направленные на него взгляды, повернулся и двинулся к ним, ведя под руку супругу.

— Лорд Ройэл, — с подчеркнутой любезностью начал он. — Добро пожаловать. И ваше высочество! Кажется, нас толком не представили.

Следуя этикету, Ройэл познакомил их. Сарин присела в поклоне, а Телри потягивал вино и обменивался любезностями со старым герцогом. Вокруг того витало особое ощущение барской спеси. Не многие дворяне выказывали живой интерес к теме светской беседы, но они хотя бы делали вид из вежливости. Телри до таких мелочей не опускался. Его тон был игривым, и хотя до обидных выпадов герцог не доходил, но и интереса к собеседнику Не выказывал. После приветствия он тут же позабыл о Сарин, вероятно решив, что принцесса ничего собой не представляет.

Вскоре герцог покинул их; Сарин с неприязнью прожигала взглядом его спину. Она терпеть не могла, когда ее игнорируют.

— Лорд Шуден, — вздохнула она. — Я бы хотела быть представленной гостям. Хратен опередил меня на неделю, но Доми будь проклят, если я позволю ему меня обойти.

Было уже поздно. Шуден давно порывался уйти, но Сарин настояла на том, чтобы остаться до конца, кружась среди сотен гостей и завязывая новые знакомства с упорством одержимой. Барон представил ее всем, кого знал, и теперь имена и лица слились в ее памяти в одно размытое пятно — оставалось надеяться, что со временем она сумеет всех их запомнить.

Когда она наконец позволила Шудену отвезти ее во дворец, принцесса осталась очень довольна вечером. Молодой джиндосец помог ей выйти из кареты и усталым голосом пожелал спокойной ночи, сообщив, как он счастлив, что на следующий бал ее должен сопровождать Эхан.

— Ваша компания не оставляет желать лучшего, — пояснил он, — но я не в состоянии угнаться за вами!

Сарин тоже порой не могла угнаться за собой. Спотыкаясь от усталости и выпитого вина, едва удерживая глаза открытыми, она пробиралась к своим покоям, как вдруг тишина в глубине дворца взорвалась криками.

Принцесса нахмурилась и повернула к королевской опочивальне, откуда они доносились. По коридору рядом со спальней метались гвардейцы охраны, перекрикиваясь и устроив немыслимую сумятицу.

— Что происходит? — недовольно спросила Сарин. От шума у нее разболелась голова.

— Кто-то проник во дворец, — объяснил гвардеец. — Причем через королевские покои.

— Никто не пострадал? — От тревожных новостей принцесса немедленно проснулась. Йадон и Эшен покинули бал задолго до нее.

— Хвала Доми, нет. — Гвардеец повернулся к двум солдатам поблизости: — Проводите принцессу в ее комнату и оставайтесь на посту у дверей. Спокойной ночи, принцесса, — добавил он. — Не волнуйтесь, злоумышленники уже покинули дворец.

Сарин вздохнула. Солдаты охраны с криками сновали вокруг, бряцая оружием и доспехами, и принцесса сильно сомневалась, что ее ждет спокойная ночь.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Ночью, когда непроницаемая тьма стирает все краски, Хратен мог представить себе величие Элантриса. Огромный город возвышался на фоне усыпанного звездами неба, разрушенные здания сбрасывали покрывавшую их днем мантию отчаяния и оживали в воспоминаниях. Воспоминаниях о городе, построенном с заботой и умением, где каждый камень казался произведением искусства; о возносящихся в небеса, щекочущих звезды башнях и покатых холмах куполов.

И все это оказалось миражом. Величие скрывало руины, и только сейчас их прогнившее нутро стало видимым. Как. часто ересь прикрывается позолотой! Как просто создается впечатление, что под внешней силой лежит внутренняя правда.

— Спи, Элантрис, — прошептал Хратен. Он стоял на вершине стены, окружающей город. — Вспоминай, каким ты был, пытайся скрыть под покровом ночи свои грехи. Завтра взойдет солнце, и они снова станут видимыми.

— Господин? Вы что-то сказали? — окликнул его солдат. Он остановился рядом, одной рукой придерживая вскинутое на плечо копье, а в другой сжимая погасший факел.

Жрец даже не заметил, как он прошел мимо.

— Нет. Просто мыслил вслух.

Солдат кивнул и продолжил обход. Охрана привыкла к Хратену; он посещал Элантрис по ночам уже неделю и расхаживал по стене, погруженный в раздумья. Хотя обычно он искал здесь одиночества, сегодня у него имелась дополнительная причина. Верховный жрец сам не знал, что влечет его в Элантрис. Частью любопытство — он не видел элантрийцев в расцвете славы и не мог понять, как город, даже такой могущественный, сумел неоднократно противостоять мощи Фьердена, сначала военной, а потом и духовной.

Джьерн также чувствовал себя ответственным за жителей города. Он провозгласил их общими врагами последователей Джаддета. Жреца порой мучила; совесть: элантрийцев, которых он видел, трудно было назвать воплощениями зла — скорее несчастными калеками, пораженными страшной болезнью. Они заслуживали жалости, а не проклятия. И все же им придется принять на себя роль исчадий ада и расчистить ему путь к объединению Арелона. Если он обратит народ против правительства, как в Дюладеле, то прольется кровь. План с использованием Элантриса тоже принесет смерти, но в гораздо меньшем количестве.